Ислам и герои грузинской истории

Ислам и герои грузинской истории

С середины VIII века начинается для грузин более чем тысячелетнее противостояние исламской агрессии - сначала арабской, потом тюркской, персидской, турецкой, кавказской.

Эта чаще всего неравная борьба принесла Грузии неисчислимые бедствия - настоящий перманентный апокалипсис и балансирование на грани полной гибели и исчезновения. Эти раны кровоточат еще и сейчас и, видно, исцелятся только тогда, когда Господь отрет всякую слезу.¹

Миллионы жертв, утраченные территории, разрушенные города и храмы, сожженные селения, угнанные жители, христиане, насильственно обращенные в иную веру, – все это можно перечислять бесконечно.

Но Грузия, как преимущественно христианская страна, жива до сих пор и это говорит само за себя. Господь сохранил эту страну и этот народ не каким-нибудь особым образом, но давая ему волю к сопротивлению, вливая в него новые и новые силы, посылая великих воинов, государственных мужей, созидателей и героев веры.

Поэтому тысячелетняя история взаимоотношений с миром ислама отмечена не только скорбями и бедствиями, но и победами на поле боя, в области духа и созидания. А также библейским и христианским пониманием того, что эти нашествия и беды, связанные с ними, суть попущения Божьи за собственные грехи народа.

Можно выделить несколько особенно значительных эпизодов этого противостояния. Один из первых, вторжение в первой трети VIII в. в Грузию арабского полководца (впоследствии, халифа) Мервана, в результате чего, по слову летописца Джуаншера, «были разорены в то время земли Картли, Сомхити и Рана (т.е. все Закавказье) и нигде нельзя было найти ни строения, ни пищи для людей и для скота».

Во время этой экспедиции были захвачены в плен и казнены князья Давид и Константин. Их святые мощи находятся в монастыре Моцамета (Мучеников) близ Кутаиси. За ним последовал длительный период владычества арабов в Картли (восточная область Грузии).

В этот период, по слову древнего автора, иноверные властители «порождения христианские развратили: некоторых насилием, некоторых обманом, некоторых в отрочестве неведением, некоторых хитростью. А другие, те, которые пребываем верными, под насилием порабощенные и лишениями и нищетой связанные, как железом, под данью их биемые и терзаемые, весьма дорого искупаемые, от страха истаевают и колеблются, как тростник от ветров сильных, однако Христовою любовью и страхом, по обычаю отечественного хождения, терпением бед не удаляются от Единородного Сына Божия».² Но в это же время в западной и южной Грузии процветала христианская цивилизация, строились многочисленные монастыри, происходила консолидация сил, закладывались основы будущего объединения Грузии. К этой эпохе относятся славные герои и святые – мученики Давид и Константин³, царь-мученик Арчил⁴, мученик Константи Кахи⁵, страстотерпец царь Ашот куропалат⁶, полководец Михаил-Гоброн и казненные вместе с ним 133 воина.⁷

Нужно отметить, что даже в этих катастрофических условиях грузины умели сохранять непредвзятый взгляд на ислам и представителей этой религии. Рядом с неприятием нового учения и возмущением жестокостью врагов, мы видим и способность по справедливости оценивать и саму религию, и отдельных ее представителей.

Пространный спор о вере с арабским полководцем Мурваном, присутствует в мученичестве свв. Давида и Константина. В аргументации святых мучеников, принадлежит ли она им или автору их жития, наряду с обличительной стороной наличествует и некий «экуменический» момент, признание относительной духовной ценности ислама. Ибо, хоть и отмечается бессилие этой религии в деле спасения, но в то же время признается, что Магомет отвратил своих последователей от языческого поклонения огню.⁸

Также и Тбетский епископ Стефан современник события и автор мученичества Михаила Гоброна и 133 воинов, над могилами которых каждую ночь, подобно лампадам, опускались сверху и горели огни, в то же время не опровергает свидетельство казнившего их эмира, что такие огни бывают и над могилами воинов-мусульман.

Эпохе противостояния политической и религиозной экспансии ислама в Грузии обязаны мы и рождением нашего национального сознания.

Парадоксально, что знамением этого рождения и первым национальным героем стал святой Або - молодой араб-мусульманин из Багдада, принявший христианство, а затем и мученическую смерть от мусульманских правителей города Тбилиси и Восточной Грузии. Его современник и друг Иованэ Сабанисдзе на основе истории мученичества Або создал первое в Грузии и, быть может, самое замечательное патриотическое произведение. Особенность его заключается в том, что это произведение, проникнутое двойным патриотическим - грузинским и христианским - пафосом, в то же время является гимном чужеземцу и бывшему иноверцу, который оставил свой народ и свою веру для того, чтобы принести себя в жертву ради спасения погибающего под двойным чужеземным и иноверным игом грузинского народа. У Сабанисдзе нет и тени сомнения в превосходстве религии своего народа над верой его поработителей. Его героя Або Христос взял из среды арабов, «как розу из терниев», и «привил к Своей Церкви», но охваченный благодарным восхищением к своему герою, автор не способен совсем презреть тернии, среди которых произросла эта роза. Он пишет о происхождении Або: «Он был порождение Авраамово, из сыновей Измаила, племени сарацинского, и не то, чтобы от чужака или наложницы рожденный, но всячески семя арабское по отцу и по матери, которого отец и мать и братья его жили там же в городе Багдаде Вавилонском, и был научен он грамоте сарацинской». Он как будто гордится чистотой и древностью арабской крови своего героя, его магометанским благородством.

В противостоянии исламской, сначала – арабской, затем тюркской агрессии происходило становление могущественного грузинского государства. Точку в этом долгом процессе поставил в XII в. святой царь Давид, названный Строителем, который объединил разрозненные грузинские владения и освободил из многовекового плена столицу Грузии Тбилиси. Взойдя на трон в 16-летнем возрасте, Давид Строитель вел постоянные военные действия и добился вытеснения тюркских кочевников с территории Грузии, сам сражаясь в первых рядах своих войск. Его жизнеописатель приводит случай, когда после одной из битв Давид развязал на себе пояс и из-за его пазухи хлынула кровь. Все подумали, что царь серьезно ранен, но оказалось, что это кровь, стекавшая с правой руки, которой Давид поражал противников. Одним из переломных моментов этой 36-летней борьбы за освобождение Грузии стала памятная до сих пор Дидгорская битва против коалиции мусульманских государств, в которой на стороне Давида сражались 200 воинов-крестоносцев и которая завершилась полной победой грузин. Царь Давид, не только за военные подвиги и успехи в государственном и церковном строительстве, но и за образцовое благочестие был причислен к лику святых.⁹ Нужно отметить и здесь уважительное и милостивое отношение Давида к своим подданным-мусульманам, зафиксированное исламскими летописцами. Они отмечали, что Давид относился в мусульманам даже с большим уважением, чем мусульманские правители. Нужно также отметить одну неожиданную сторону личности Давида – его антиимпериалистическую настроенность. В «Покаянном каноне», принадлежащем ему, среди прочих грехов, он обвиняет себя и в том, что захватывал чужие владения, как будто желал вообще остаться без соседей.

С этого времени на период до 100 с лишним лет Грузия становится одним из самых сильных государств в Передней Азии. В это время происходит культурное сближение с мусульманскими народами. Делается, например, прозаический перевод знаменитой поэмы «Вис и Рамин» (на грузинском, «Висрамиани»). Мусульмане являются привычной частью картины мира, представленной в «Витязе в тигровой шкуре».

Положение резко изменилось в результате нападения на Грузию хорезмийского царевича Джалалэддина, а затем монгольского нашествия и владычества. Эта катастрофическая перемена в судьбе грузинского народа произошла, по мнению великого безымянного Летописца XIV века, в наказание за падение нравов в период царствования сына царицы Тамары Лаша-Георгия. В 1227 г. Джалалэддин, подойдя к границам Грузинского царства, потребовал от царицы Русудан, дочери Тамары, принять ислам. Получив отказ, он вторгся в Грузию, взял город Тбилиси и устроил там страшную резню. На мосту через реку Мтквари (Куру) были положены иконы Спасителя и Божьей Матери Сионской и от согнанных жителей города требовали попрать иконы в знак отказа от христианской веры. Непокорившимся тут же отрубали головы и сбрасывали в реку. «Многие же блистательное показали одоление, не согласившись оскорбить святые образа и оставить закон [веру], - повествует Летописец. – Великое же множество мужей и жен обрелись могучими и получили венец мученичества, которых исчислить невозможно по множеству, ибо, думаю, что до десяти десятков тысяч поднялось число убиенных".¹⁰ Хорезмийцами же был казнен взятый ими в плен и не отрекшийся от Христа полководец Шалва Ахалцихели.¹¹

С этого времени взаимоотношения с миром ислама вновь приобретают кровавый и апокалиптический характер. В конце XIV – в начале XV вв. Грузия пережила 8 нашествий Тамерлана. Одним из главных требований Железного Хромца было принятие грузинским царем, а за ним, и всей страной ислама. Сопротивление Тимуру возглавил царь Георгий VII. По словам великого грузинского историка Иванэ Джавахишвили, в результате этих вторжений прославленного своей, часто, бессмысленной, жестокостью правителя, в Грузии все было разрушено, разорено, сожжено. Почти не осталось ни одного целого строения. Это была жертва, которую царь и весь народ заплатили за верность Христу. Подвиг жертвенный сменялся подвигом созидательным. Внук царя Георгия и сын царя Константинэ, взятого в плен и казненного мусульманским правителем Кара-Юсуфом за отказ отречься от Христа, Александрэ I восстановил значительное число из разрушенных Тамерланом храмов и крепостей. Для этого он ввел чрезвычайный налог, который впоследствии был отменен, когда царь посчитал задачу выполненной.

В XVI-XVIII вв. грузинские царства, возникшие на месте единого государства, вели нескончаемые битвы против персидской и турецкой агрессии. Это была не только борьба за независимость, но и за сохранение своей христианской, а с нею, и национальной, идентичности. Поэтому эта борьба рождала не просто героев, но одновременно воинов Христовых, защитников веры и мучеников за нее. Эти две стороны народной борьбы настолько сливались в представлении грузин, что в битвах с оружием в руках участвовали и епископы и другие представители духовенства. Перед началом достопамятной Марабдинской 1625 года против персидской армии перед грузинским войском предстал Руисский епископ Доменти Авалишвили с евхаристической чашей в руке. Войско воскликнуло: «Если ты сегодня возмешь в руку меч для сражения, прикажи, чтобы другой причастил нас. А если нет, то лучше примем причастие от тебя». Епископ подумал и сказал: «Сегодня битва за веру и заповедь Христову, а не за меня. Поэтому да не будет того, чтобы я прежде вас не пролил кровь свою, взявши меч». Епископ благословил воинов и сам в доспехах стал с передовым отрядом.

Эти 300 лет бесконечных битв, побед и поражений дали и бессчетное число героев, именитых и безвестных. В грузинском церковном календаре есть любопытная графа. Под 11 декабря старого стиля (24 – по новому) поставлена память мучеников и мучениц, пострадавших в Картли (Восточная Грузия), с перечислением множества имен, без указания, кто они, когда и при каких условиях совершили свой мученический подвиг. Это как будто сама грузинская почва, пропитавшаяся до самих глубин жертвенной кровью.

В середине XVI века подвиг 100 тысяч тбилисских мучеников в точности повторили тысячи жителей столицы Грузии.

В 1616 году воины персидского шаха Аббаса I, одного из самых кровавых врагов грузинского народа, в пасхальную ночь убили 6 тысяч монахов лавры Давида Гареджийского и окрестных монастырей. Повествуется, что накануне игумену Арсению явился ангел и известил о близкой смерти. Игумен передал весть братии, предоставив тем, кто хотел, возможность спастись бегством. Только два молодых монаха бежали на гору, остальные же приготовились к смерти, празднуя Воскресение Господне. Когда они читали молитву «Отче наш», персидские воины окружили церковь. Игумен вышел им навстречу и попросил позволения закончить службу. После того как все монахи причастились Святых Тайн, они в праздничных одеждах предстали перед врагами. Персы обезглавили сначала игумена, а затем и всю братию. От этого монастыря они направились к другим, намереваясь их разрушить. Обнаружив двух монахов, укрывшихся на вершине горы, персы потребовали от них принять ислам. Но и они не отреклись от Христа и были убиты, а на месте их гибели вырос розовый куст.¹²

Грузинская Церковь неоднократно в течение года отмечает память тысяч и тысяч в разное время и в разных землях Грузии убиенных за веру своих чад. Это были попытки «окончательного решения» религиозно-национального вопроса: память жителей Аджарии, замученных в XV в. в период насильственной исламизации турками этой древней грузинской земли, которая первой приняла евангельскую весть от апостола Андрея и где находится место казни апостола Матфия¹³; память лазов-христиан, пострадавших от турок в XVII-XVIII вв.¹⁴; память замученных персами за веру в XVII-XVIII вв. в Ферейдане (Иран) насильственно перемещенных жителей Восточной Грузии.¹⁵

Среди жертв упомянутого выше шаха Аббаса I – два царственных мученика. Картлийский царь Луарсаб II семь лет провел в персидской темнице, разнообразными мучениями принуждаемый отречься от Христа и принять ислам. В конце концов, он был казнен.¹⁶ Еще большие пытки перенесла царица Кахетии Кетеван.¹⁷ Описание ее мук сохранили монахи-августинцы из Португалии. Фрески с изображением страданий св. царицы находятся в одном из Лиссабонских монастырей. Недавно часть ее мощей была обнаружена в руинах августинского монастыря в Гоа (Индия).

Все рассказанное здесь представляет лишь краткий очерк по заявленной теме. Напряженные отношения с миром ислама, как и для многих других народов, стали для грузин самой тяжелой частью их исторической судьбы. В то же время, грузинский народ, в основном, именно в борьбе с более чем тысячелетней исламской агрессией явил себя героической, несгибаемой нацией, способной к возрождению после самых страшных катастроф, доказал свою верность Христу реками пролитой за Него крови, обогатил свою национальную жизнь великими подвигами и великими героями.

В то же время, все бесчисленные страдания и утраты, связанные с миром ислама, не выработали у грузин ненависти к мусульманским народам.

Все мы дети Адама,

И татарин тоже наш брат…

несмотря ни на что провозглашает безымянный создатель этой грузинской народной песни.

Прот. Иосиф Зетеишвили